Весной 1922 г. в 6 милях от Мурманского побережья были задержаны два британских рыболовецких траулера — «Магнета» и «Святой Губерт». Экипажи вели себя крайне вызывающе, они портили сети советских рыбаков и топили их лодки. Это и послужило причиной вызова советских пограничников. К сожалению, во время следования кораблей в Мурманск начался шторм — «Магнета» затонул, погибли 10 британских и 2 советских моряка. Вскоре последовал инцидент и с рыболовным пароходом «Джеймс Джонсон». Британское правительство ещё в октябре 1921 г. заявило, что не признает «границу территориальных вод более чем в три морские мили». В ответ Совнарком (СНК) заявил, что международных соглашений по территориальным водам не существует, а 24 мая 1921 г. ширину своих собственных Советское правительство определило в 12 морских миль, и потому промысел рыбы английские моряки вели незаконно. 28 апреля британский официальный агент в Москве Роберт МакЛеод Ходжсон представил в НКИД ноту протеста своего правительства относительно задержанных рыболовецких судов. А еще 30 марта Ходжсон заявил протест против смертного приговора католическому священнику Константину Ромуальду Буткевичу за его контрреволюционную деятельность. Исполнение приговора, гласил документ, вызовет «ужас и негодование во всем цивилизованном мире, что едва ли может быть желательно для Российского правительства, хотя бы с точки зрения его материальных интересов, помимо прочих соображений».
Советское правительство не признало законность подобного вмешательства. Представитель НКИД Г.И. Вайнштейн (Григорий Исакович Вайнштейн (1880 – 1940 гг.) – советский государственный деятель, дипломат) ответил на британский демарш нотой, в которой говорилось о праве независимого Советского государства судить по своему законодательству и отмечалось, что «всякая попытка извне вмешаться в это право и защитить шпионов и предателей России является актом недружелюбия и возобновления интервенции, которая успешно была отражена русским народом». В ноте говорилось (со ссылкой на власти Ирландской республики) о том терроре, который был развернут против ирландцев, где были убиты тысячи людей, в том числе «женщины и молодые девушки». Ходжсон категорически отказался принимать ноту, составленную таким образом и со ссылками на власти «Ирландской республики» (Ирландия с 1921 г. считалась доминионом Британии). Очередной ответ НКИД не был дипломатичным — Вайнштейн заявил, что ввиду того, что вся переписка предается гласности, он надеется, что британское правительство узнает содержание ноты, не принятой Ходжсоном.
Этот обмен выпадами вскоре перерос в нечто более серьезное. В начале мая 1923 г. британское правительство распространило информацию о готовящемся обращении к СССР, которое будет весьма жестким. 7 мая заместитель наркоминдела Литвинов (Максим Максимович Литвинов, урождённый Меер-Генох Моисеевич Валлах (1876 – 1951 гг.) революционер, советский дипломат и государственный деятель) ответил на претензии Лондона подробной нотой, смысл которой сводился к тому, что НКИД вынужден был «… констатировать, что разгадку той непримиримости, которую Британское Правительство ныне проявляет в вопросе о территориальных водах в общей его постановке, следует искать вовсе не в принципиальном раз навсегда решении не допускать компромиссов в этой области, а, по-видимому, в нежелании установить точки соприкосновения с Российским Советским Правительством в этом осложняющем взаимоотношения обеих сторон деле». Действительно, к этому времени все было более или менее ясно. 8 мая Ходжсон вручил Литвинову ноту с требованиями своего правительства.
Она, действительно, оказалась исключительно жесткой — это был ультиматум из 26 пунктов. В нем перечислялись британские претензии относительно ответов НКИД по вопросу об освобождении задержанных траулеров и преследовании религии на советской территории (в марте был арестован патриарх Тихон ((1865 – 1925 гг.) первый после восстановления патриаршества в России патриарх с 21 ноября 1917 г.), прошли аресты высших экзархов Грузинской православной церкви, был арестован католический архиепископ Ян Цепляк), отмечена недопустимость тональности ответов Вайнштейна, антибританский характер советской политики в Персии, Афганистане и Индии, преследование британских подданных под видом борьбы с разведкой и так далее. Власти РСФСР обвинялись в оказании финансовой помощи британской и индийской компартиям. Керзон требовал освободить арестованных британских подданных, заплатить им компенсацию, прекратить практику антибританской деятельности в колониях, поддержки революционеров. Ответ эти требования нужно было дать в течение 10 дней.
Ходжсон был взволнован — он опасался последствий и просил предоставить британской миссии охрану. Британский агент также беспокоился относительно судьбы своих соотечественников, находившихся в РСФСР, и британских учреждений. Литвинов заверил его, что ни миссии, ни британцам ничего не угрожает. «Правда» поначалу отметила, что речь идет об угрозе разрыва торговых отношений, но уже 11 мая назвала ультиматум дипломатическим нападением. 9 мая пограничные суда РСФСР задержали в 4 милях от мурманского берега еще один тральщик — «Лорд Астор». Британское правительство заявило о посылке к советским берегам для охраны своих рыбаков посыльного судна «Харибел» и канонерки «Годолия».
Гроб с телом Воровского в Берлине по пути на родину. 1923 г.А 10 мая произошло ещё одно важное событие: в Лозанне был убит В.В. Воровский (Вацлав Вацлович Воровский (1871 – 1923 гг.) – русский революционер, один из первых советских дипломатов) — полпред и торгпред РСФСР в Италии, направленный в Швейцарию для участия в переговорах. Сопровождавший его сотрудник НКИД М.А. Дивилькович был тяжело ранен в живот, спецкор РОСТА И.И. Арис получил легкое ранение в бедро. Убийцей был швейцарский гражданин и бывший белогвардеец Морис Конради. Конради заранее готовил покушение. Взяв с собой браунинг, он пошел в ресторан гостиницы «Сесил», выпил там несколько рюмок, и, прокричав «Вот вам, коммунисты!», открыл огонь ...
16 мая Г. Чичерин поставил в известность власти Швейцарии, что после его отъезда из Лозанны Воровский был приглашен для официального участия в работе конференции в составе советской делегации и имел право находиться в Лозанне в таком качестве, но его безопасность не была обеспечена властями. В тот же день Совнарком обвинил Федеральный Совет Швейцарии в попустительстве убийцам и возложил на него ответственность за случившееся. Москва ожидала наказания убийц и ответственных. Федеральный Совет немедленно отверг эти обвинения. Было отмечено, что правительство Швейцарии с самого начала осудило убийство, а степень наказания убийцам определит суд, в действия которого правительство не полномочно вмешиваться.
Весной и летом 1923 г. по советским городам прокатилась волна многочисленных демонстраций протеста. Один из лозунгов демонстрантов был недвусмысленным предупреждением кандидатам в интервенты: «Советская Россия не Рур!». С другой стороны, демонстрации в поддержку мира прошли и в Англии. Лейбористы и либералы были против войны с Россией, и даже умеренная британская пресса критиковала излишне резкий тон ноты. Время для ухудшения отношений было выбрано неудачно. Британская экономика испытывала трудное время. Экспорт сократился с 1557,2 млн. фунтов в 1920 г. до 885,8 млн. фунтов в 1923 г. Предприниматели не хотели новых внешнеполитических осложнений.
Уже 11 мая в ответной ноте Советское правительство ответило по пунктам на обвинения Керзона. По большей части это было отрицание обвинений как не доказанных (в частности, в случае финансовой поддержки Коммунистической партии Великобритании), в отношении арестованных британских подданных отмечалось, что они были задержаны за антисоветскую деятельность, и советская сторона, в свою очередь, также может потребовать компенсаций за многочисленные аресты и казни, практиковавшиеся британцами во время интервенции и Гражданской войны. В отношении траулеров Совнарком согласился сделать жест добровольной воли и отменить их конфискацию и штрафы, наложенные на владельцев. Спорные вопросы предлагалось обсудить на международной конференции.
Лорд Керзон (в 1920-е гг.)Советская пресса недвусмысленно назвала этот ответ предложением Лондону мирного решения возникших разногласий. В тот же день было заявлено, что НКИД не видит препятствий к освобождению «Джеймса Джонсона» и ещё одного задержанного парохода — «Лорда Астора». 23 мая Керзон продлил срок действия ультиматума ещё на 10 дней. Накануне его ждал очень сильный удар. Керзон ожидал назначения на пост премьера и даже говорил о том, что не переедет на Даунинг-стрит, 10, а будет использовать это здание исключительно для официальных приемов. Но главой Консервативной партии и преемником Бонар Лоу был объявлен Стэнли Болдуин ((1867 – 1947 гг.) член консервативной партии, премьер-министр Великобритании). Керзон был потрясен, но нашёл в себе силы поздравить Болдуина, добавив, что планирует уйти в отставку.
В это время по советским республикам проходили демонстрации под лозунгами её защиты от внешней угрозы. Случайно получилось так, что 8 мая в Обществе друзей Воздушного флота (оно было создано в марте того же года) прошло заседание под руководством видных большевиков – соратников В.И. Ленина С.С. Каменева и В.А. Антонова-Овсеенко. Они объявили о начале сбора средств на развитие советской авиации и объявили о проведении с 10 по 17 июня «Недели Воздушного флота». Даже подготовка к ней в условиях возможного конфликта с внешним врагом приобрела ярко выраженный политический характер. 3 июня «Правда» вышла с программной статьей Л.Д. Троцкого о необходимости создания Красного Воздушного флота, который будет защищать воздушные границы Советской страны.
4 июня 1923 г. Советское правительство дало официальный ответ на требования англичан — он представлял собой комбинацию формальных уступок (в частности, Москва была готова рассмотреть вопрос о замене полпредов в Тегеране и Кабуле и заплатить компенсации двум арестованным британским подданным — женщинам) и фактических отказов. Общественное мнение Англии в этот момент не было настроено в пользу войны. В Англию вернулся «Джеймс Джонсон» и рассказы его капитана о том, что они неплохо провели время в России — ходили в театр, играли в футбол с охранниками — сыграли очень положительную роль. Ранее официальная пресса сообщала о мучениях британцев в большевистских застенках. В Лондоне активно работал Красин (Леонид Борисович Красин (1870 – 1926 гг.) – российский революционер, участник социал-демократического движения с 1880 г.; первый народный комиссар внешней торговли СССР), деловые круги были настроены против разрыва отношений.
Советский импорт продолжал расти. В 1923 — 1924 гг. он составил 439 млн. рублей, а в 1925 — 1926 гг. — уже 1 009 млн. рублей. Основную его часть составляли предметы, необходимые для промышленности (53,2 % в 1922 — 1923 гг. и 74,3 % в 1923 — 1924 гг.). Естественно, что британские промышленники хотели принять участие в торговле с Советской Россией. В 1923 г. объём закупок «Аркоса» сократился до 4137874 фунтов. Эти показатели начали расти только после преодоления политического кризиса, в 1924 г. Между тем послевоенное положение финансов Великобритании не располагало в пользу крупных военных приключений на севере или востоке. Доход за 1922 – 1923 финансовый год составил 758959060 фунтов, а расход — 910777000 фунтов. При этом государственный долг страны равнялся 314 млн. фунтов. Лондон был рад представившейся возможности выхода из создавшегося положения. 13 июня 1923 г. Лондон признал переписку по вопросам ультиматума законченной. В этот день Керзон написал лорду Крю (Роберт Крю-Милнс (1858 – 1945 гг.) – политик и писатель, член либеральной партии Великобритании): «Я думаю, что могу заявить о том, что нами одержана значительная победа над Советским правительством, и ожидаю, что они будут вести себя с большей осмотрительностью некоторое время в будущем». 16 июня Г.В. Чичерин ответил нотой, подтверждавшей окончание переписки, но с особым удовлетворением отмечавшей отказ Лондона от компенсаций, требование которых содержалось в ультиматуме.
Наркоминдел (НКИД) связал отказ советской стороны от поддержки антибританских движений с отказом властей Великобритании от поддержки антисоветской эмиграции. Что касается отзыва Раскольникова (Фёдор Фёдорович Раскольников (1892 – 1939 гг.) – советский военный и государственный деятель, дипломат; невозвращенец) с поста полпреда в Афганистане, который действительно был переведен в центральный аппарат НКИД, то Чичерин подчеркнул, что это внутреннее дело РСФСР и поэтому оно не может ни обсуждаться, ни рассматриваться в качестве прецедента. Обе стороны записали результат кризиса в копилку своих побед. 21 июня «Известия» констатировали — дипломатический конфликт преодолен, но опасность конфликта в будущем остается весьма большой. В декабре 1923 г. британский ультиматум был представлен и Афганистану. Лондон требовал пересмотра договора 1921 г. и также запугивал разрывом. Ничего не произошло. Раскольников был настроен скептически: «Эти керзоновские ультиматумы, по существу, просто блеф».
Англо-советский кризис несколько оттенил события в Руре. В августе 1923 г. здесь началась забастовка, в которой приняло участие около 400000 человек. Лозунгом был уход оккупантов. Германию поразила дикая, невиданная инфляция. В январе 1923 г. британский фунт стоил 83000 марок, в сентябре — 18 млрд. Доллар в январе стоил 18000 марок, осенью уже триллионы. К инфляции добавилась массовая безработица. Не хватало продовольствия, тепла, недостача была во всем. В стране резко обострилась внутриполитическая ситуация. При поддержке французов сепаратисты на Рейне попытались создать «независимую Рейнскую республику». Она была провозглашена 21 октября 1923 г. Была сделана и попытка получить поддержку от баварских сепаратистов. В октябре 1923 г. в Саксонии и Гамбурге восстали коммунисты и социал-демократы, а 8-9 ноября в Мюнхене попытались захватить власть нацисты («Пивной путч»). Все эти выступления были подавлены при помощи армии.
Положение Франции в этот исторический период также было далеко не блестящим — оккупация стоила ей 1 млрд франков (при общем военном бюджете 1923 г. в 4191060 324 франка). И французы вынуждены были уйти из Рура ...
 |  |
Демонстрация протеста против ультиматума Керзон. 1923 г. | В Дублине (Ирландия) Британская армия врывалась в церкви, чтобы арестовывать прятавшихся в них повстанцев, 1921 г. |
Этот обмен выпадами вскоре перерос в нечто более серьезное. В начале мая 1923 г. британское правительство распространило информацию о готовящемся обращении к СССР, которое будет весьма жестким. 7 мая заместитель наркоминдела Литвинов (Максим Максимович Литвинов, урождённый Меер-Генох Моисеевич Валлах (1876 – 1951 гг.) революционер, советский дипломат и государственный деятель) ответил на претензии Лондона подробной нотой, смысл которой сводился к тому, что НКИД вынужден был «… констатировать, что разгадку той непримиримости, которую Британское Правительство ныне проявляет в вопросе о территориальных водах в общей его постановке, следует искать вовсе не в принципиальном раз навсегда решении не допускать компромиссов в этой области, а, по-видимому, в нежелании установить точки соприкосновения с Российским Советским Правительством в этом осложняющем взаимоотношения обеих сторон деле». Действительно, к этому времени все было более или менее ясно. 8 мая Ходжсон вручил Литвинову ноту с требованиями своего правительства.
Она, действительно, оказалась исключительно жесткой — это был ультиматум из 26 пунктов. В нем перечислялись британские претензии относительно ответов НКИД по вопросу об освобождении задержанных траулеров и преследовании религии на советской территории (в марте был арестован патриарх Тихон ((1865 – 1925 гг.) первый после восстановления патриаршества в России патриарх с 21 ноября 1917 г.), прошли аресты высших экзархов Грузинской православной церкви, был арестован католический архиепископ Ян Цепляк), отмечена недопустимость тональности ответов Вайнштейна, антибританский характер советской политики в Персии, Афганистане и Индии, преследование британских подданных под видом борьбы с разведкой и так далее. Власти РСФСР обвинялись в оказании финансовой помощи британской и индийской компартиям. Керзон требовал освободить арестованных британских подданных, заплатить им компенсацию, прекратить практику антибританской деятельности в колониях, поддержки революционеров. Ответ эти требования нужно было дать в течение 10 дней.
Ходжсон был взволнован — он опасался последствий и просил предоставить британской миссии охрану. Британский агент также беспокоился относительно судьбы своих соотечественников, находившихся в РСФСР, и британских учреждений. Литвинов заверил его, что ни миссии, ни британцам ничего не угрожает. «Правда» поначалу отметила, что речь идет об угрозе разрыва торговых отношений, но уже 11 мая назвала ультиматум дипломатическим нападением. 9 мая пограничные суда РСФСР задержали в 4 милях от мурманского берега еще один тральщик — «Лорд Астор». Британское правительство заявило о посылке к советским берегам для охраны своих рыбаков посыльного судна «Харибел» и канонерки «Годолия».
Гроб с телом Воровского в Берлине по пути на родину. 1923 г.
16 мая Г. Чичерин поставил в известность власти Швейцарии, что после его отъезда из Лозанны Воровский был приглашен для официального участия в работе конференции в составе советской делегации и имел право находиться в Лозанне в таком качестве, но его безопасность не была обеспечена властями. В тот же день Совнарком обвинил Федеральный Совет Швейцарии в попустительстве убийцам и возложил на него ответственность за случившееся. Москва ожидала наказания убийц и ответственных. Федеральный Совет немедленно отверг эти обвинения. Было отмечено, что правительство Швейцарии с самого начала осудило убийство, а степень наказания убийцам определит суд, в действия которого правительство не полномочно вмешиваться.
Весной и летом 1923 г. по советским городам прокатилась волна многочисленных демонстраций протеста. Один из лозунгов демонстрантов был недвусмысленным предупреждением кандидатам в интервенты: «Советская Россия не Рур!». С другой стороны, демонстрации в поддержку мира прошли и в Англии. Лейбористы и либералы были против войны с Россией, и даже умеренная британская пресса критиковала излишне резкий тон ноты. Время для ухудшения отношений было выбрано неудачно. Британская экономика испытывала трудное время. Экспорт сократился с 1557,2 млн. фунтов в 1920 г. до 885,8 млн. фунтов в 1923 г. Предприниматели не хотели новых внешнеполитических осложнений.
Уже 11 мая в ответной ноте Советское правительство ответило по пунктам на обвинения Керзона. По большей части это было отрицание обвинений как не доказанных (в частности, в случае финансовой поддержки Коммунистической партии Великобритании), в отношении арестованных британских подданных отмечалось, что они были задержаны за антисоветскую деятельность, и советская сторона, в свою очередь, также может потребовать компенсаций за многочисленные аресты и казни, практиковавшиеся британцами во время интервенции и Гражданской войны. В отношении траулеров Совнарком согласился сделать жест добровольной воли и отменить их конфискацию и штрафы, наложенные на владельцев. Спорные вопросы предлагалось обсудить на международной конференции.
Лорд Керзон (в 1920-е гг.)
В это время по советским республикам проходили демонстрации под лозунгами её защиты от внешней угрозы. Случайно получилось так, что 8 мая в Обществе друзей Воздушного флота (оно было создано в марте того же года) прошло заседание под руководством видных большевиков – соратников В.И. Ленина С.С. Каменева и В.А. Антонова-Овсеенко. Они объявили о начале сбора средств на развитие советской авиации и объявили о проведении с 10 по 17 июня «Недели Воздушного флота». Даже подготовка к ней в условиях возможного конфликта с внешним врагом приобрела ярко выраженный политический характер. 3 июня «Правда» вышла с программной статьей Л.Д. Троцкого о необходимости создания Красного Воздушного флота, который будет защищать воздушные границы Советской страны.
4 июня 1923 г. Советское правительство дало официальный ответ на требования англичан — он представлял собой комбинацию формальных уступок (в частности, Москва была готова рассмотреть вопрос о замене полпредов в Тегеране и Кабуле и заплатить компенсации двум арестованным британским подданным — женщинам) и фактических отказов. Общественное мнение Англии в этот момент не было настроено в пользу войны. В Англию вернулся «Джеймс Джонсон» и рассказы его капитана о том, что они неплохо провели время в России — ходили в театр, играли в футбол с охранниками — сыграли очень положительную роль. Ранее официальная пресса сообщала о мучениях британцев в большевистских застенках. В Лондоне активно работал Красин (Леонид Борисович Красин (1870 – 1926 гг.) – российский революционер, участник социал-демократического движения с 1880 г.; первый народный комиссар внешней торговли СССР), деловые круги были настроены против разрыва отношений.
Советский импорт продолжал расти. В 1923 — 1924 гг. он составил 439 млн. рублей, а в 1925 — 1926 гг. — уже 1 009 млн. рублей. Основную его часть составляли предметы, необходимые для промышленности (53,2 % в 1922 — 1923 гг. и 74,3 % в 1923 — 1924 гг.). Естественно, что британские промышленники хотели принять участие в торговле с Советской Россией. В 1923 г. объём закупок «Аркоса» сократился до 4137874 фунтов. Эти показатели начали расти только после преодоления политического кризиса, в 1924 г. Между тем послевоенное положение финансов Великобритании не располагало в пользу крупных военных приключений на севере или востоке. Доход за 1922 – 1923 финансовый год составил 758959060 фунтов, а расход — 910777000 фунтов. При этом государственный долг страны равнялся 314 млн. фунтов. Лондон был рад представившейся возможности выхода из создавшегося положения. 13 июня 1923 г. Лондон признал переписку по вопросам ультиматума законченной. В этот день Керзон написал лорду Крю (Роберт Крю-Милнс (1858 – 1945 гг.) – политик и писатель, член либеральной партии Великобритании): «Я думаю, что могу заявить о том, что нами одержана значительная победа над Советским правительством, и ожидаю, что они будут вести себя с большей осмотрительностью некоторое время в будущем». 16 июня Г.В. Чичерин ответил нотой, подтверждавшей окончание переписки, но с особым удовлетворением отмечавшей отказ Лондона от компенсаций, требование которых содержалось в ультиматуме.
 |  | |
Народный комиссар иностранных дел СССР Г. В. Чичерин | Народный комиссар по иностранным делам СССР М.М. Литвинов | Ф.Ф. Раскольников |
Англо-советский кризис несколько оттенил события в Руре. В августе 1923 г. здесь началась забастовка, в которой приняло участие около 400000 человек. Лозунгом был уход оккупантов. Германию поразила дикая, невиданная инфляция. В январе 1923 г. британский фунт стоил 83000 марок, в сентябре — 18 млрд. Доллар в январе стоил 18000 марок, осенью уже триллионы. К инфляции добавилась массовая безработица. Не хватало продовольствия, тепла, недостача была во всем. В стране резко обострилась внутриполитическая ситуация. При поддержке французов сепаратисты на Рейне попытались создать «независимую Рейнскую республику». Она была провозглашена 21 октября 1923 г. Была сделана и попытка получить поддержку от баварских сепаратистов. В октябре 1923 г. в Саксонии и Гамбурге восстали коммунисты и социал-демократы, а 8-9 ноября в Мюнхене попытались захватить власть нацисты («Пивной путч»). Все эти выступления были подавлены при помощи армии.
Положение Франции в этот исторический период также было далеко не блестящим — оккупация стоила ей 1 млрд франков (при общем военном бюджете 1923 г. в 4191060 324 франка). И французы вынуждены были уйти из Рура ...