Крымско-черкесские отношения в XVI – XVIII вв.
Черкесы в Крыму
Объединение с ханством сопровождалось переселением значительных групп черкесов/черкессов в Крым. В архиве Посольского приказа сохранилось весьма любопытное сообщение о панике среди черкесов Крыма в 1515 г., вызванной смертью Менгли Герая (Гирея), когда многие представители этой общины поспешили в Керчь с тем, чтобы переправиться на черкесскую сторону пролива: «и в Керчь пришла весть в понедельник на святой неделе, что Менли Гераа царя в животе не стало; а тут в Керчь прибегли многие черкасци из Крыма, ино деи к ним прислал во вторник на святой неделе болшей сын Менли Гераев, Магмед Герай с грамотою, чтоб они жили по своим местом потому же, как жили при отце его».Черкесы в Крыму
В трудные для себя времена черкесы «целыми племенами» переселялись в Крым. В районе Карасубазара путешественник Эвлия Челеби (XVII в.) зафиксировал небольшое черкесское селение: «Стоянка селение Черкес. Это деревня на высоком холме с одной мечетью и ста черкесскими домами». Анонимный турецкий автор в 1740 г. отмечает значительное черкесское присутствие в Джане (Джанкое): «Это значительное село, расположенное на большой реке, которая впадает в Азовское море. Оно защищено направленным к реке рвом. Там находится Ак-Чибукбег (о нем ничего не известно), вассальный вождь черкесского хана, который командует войском, составленным из людей 300 черкесских сел (сел, расположенных в Черкесии)». В 1793 — 1794 гг. академик Паллас путешествовал по Крыму и заметил, что поместье Кара-Иляз принадлежит фамилии Адиль-бей Балатукова (выходцы с Северного Кавказа (Черкесии)) и «может назваться одним из лучших во всей Таврии не только в отношении своей романтической местности, но и по удобству и по превосходству своих садов».
Шагин Герай в 1779 г., обосновывая права ханства на Черкесию, сообщал о практике переселений черкесов в Крым и включении их представителей в управленческий слой: «переведены они были внутрь Крыма и долгое время здесь находясь, употреблялись в караулы и во все внутренние служения государей, наших ханов; а поселены они были внутри Крыма на реке Салгире, в Каратуке, Кобазе и Тербете, как-то ныне главнейшие наши вельможи большею частию из переселенных беев и спаг черкесских, о чем каждому небезызвестно».
Черкесские мамлюки (капы-кулу) были широко представлены в крымской армии. Если репутация хороших воинов была у черкесов у себя на родине, то эта репутация закономерно сопутствовала и рабам из Черкесии оказавшимся в Крыму. К.Ф. Вольней заметил, что турки имели градацию рабов по их «деловым» и воинским качествам: «Турки из всех дороже ставят черказских невольников, или черкасов, потом абацанов (абазов), за сими мингрелъцов, грузинов, россиян и поляков; наконец венгерцев и германцев; последние же у них черные». Дм. Кантемир, наблюдавший черкесов в составе трех армий, османской, крымской и русской, писал: «Черкесы обладают самыми высокими должностями при Оттоманском дворе. Солдаты в египетскую армию набираются со всего света; особенно много в ней черкесов, нации очень воинственной. В Египте черкесы и абазы стоят в два раза дороже, так как только они имеют привилегию наследовать права и имущество своих господ».
Ко времени правления Сахиба Герая I относится основание корпорации капы-кулу, гвардии рабского происхождения. Поскольку она была создана в период победоносных походов хана в Черкесию, то и основным контингентом в крымском «янычарском» корпусе стали черкесы. Э. Челеби указывает, что численность капы-кулу в ханстве временами доходила до 12000 воинов: «Это целый полк из детей абхазцев, черкесов и грузин. Роду Османов от них никогда не случалось измены».
Подобно янычарам и мамлюкам, со временем офицеры из ханского капы-кулу стали играть важную роль во внутренней политике крымского государства и имели иногда решающее слово в вопросе престолонаследия. Важность института военного рабства была такова, что крымский хан мог оказывать поддержку карьере своего бывшего раба при османском дворе, а тот, в свою очередь, существенно содействовал бывшему патрону и его детям.
Татарская колонизация Черкесии
Единственная попытка татарской колонизации Черкесии была предпринята при Сахибе Герае. В 1540-е гг., скорее всего сразу после завершения победоносного похода в Кабарду 1545 г., хан поселил группу татар на верхнем Урупе, откуда они впоследствии перешли на верхний Баксан. Нельзя исключать, что именно с этим татарским обществом связан ранний генезис карачаевцев, которые, согласно их преданиям вышли из Крыма и которыми предводительствовал некий Карча (или карачи-бей). Легендарный Карча был оскорблен требованием кабардинских князей выплачивать им дань и сражался с ними на Баксане. Общий географический и исторический контур преданий вполне совпадает с этой малоизвестной акцией крымского правительства по контролю над черкесами. Утвердиться на Кавказе этой группе именно как представителям центрального правительства не удалось, по всей видимости, по той причине, что с убийством Сахиба Герая в 1551 г. (во время его триумфального возвращения из похода в Хатукай) и последовавшим русско-черкесским военным союзом 1552 — 1562 гг. крымскому правительству было просто не до татарских поселенцев в Черкесии.В середине и во второй половине XVII в. крымское правительство предприняло ряд усилий по строительству укреплений, предназначенных не столько для контроля над черкесами, сколько для совместной обороны против калмыцких вторжений. Были построены форты, такие как Чобан-Кала, Навруз-Кала и Шад-Керман с артиллерией и преимущественно ногайскими гарнизонами. Примечательно, что Шад-Керман в устье Большого Зеленчука был возведен при активном содействии кабардинской правящей верхушки.
В XVIII в. сложилось смешанное татарско-черкесское население Таманского полуострова и его окрестностей. По-турецки оно именовалась адалар «островитяне», по-адыгски хытук «остров», «островитяне». Властные прерогативы тем не менее удерживались черкесской княжеской семьей Шамеко. Э. Челеби (османский путешественник (XVII в.), более 40 лет путешествовавший по Османской империи и сопредельным землям и государствам) отмечал, что османская администрация «шахского острова», являвшегося санджаком в составе Кафинского эялета, не поощряла заселение на него татар или ногайцев, но, напротив, благоволила черкесам. По сей видимости, османские власти опасались усиления крымской власти за счет воинских ресурсов черкесов.
Ханский дом Гераев/Гирееев с самого своего основания был в отношениях родства и политического союза с черкесской феодальной элитой. Согласно «Умдет ал-Ахбар» Абдулгаффара Кырыми, Хаджи Герай был рожден черкешенкой, о чем сообщается в связи с преследованием его (а также его брата Джихана Герая) правителем Большой Орды Сейид Ахмед-ханом (1432 — 1455 гг.): «Услышав, что для их (убийства) назначены люди, они спасаются бегством. А так как их мать была дочерью бека племени (в оригинале «кабак») адеми из кемеркуевских черкесов, они, возжелав (отправиться) в Черкесию, бегут в сторону Тена».
Таким образом, у истока крымской власти стоял знатный род (по всей видимости, тлекотлешский) владетелей Адамия. Это небольшое владение входило в состав Темиргоя. Давняя связь с крымской династией могла быть одной из причин устойчивой прокрымской политической ориентации князей Болотоковых в XVI — XVII вв. Менгли Герай, ставший вассалом османского султана в 1475 г. и как результат этого правивший стабильно и являвшийся подлинным основателем этого ханства, был женат на черкесской княжне. Весьма показательно, что Нур-Девлет, брат и главный соперник Менгли Герая, одно время искал убежища в Черкесии.
Сахиб Герай I в 1533 г., согласно сообщению московского посла В. Левашова, ездил в Керчь для встречи своей будущей супруги-черкешенки. Исследователь А.М. Некрасов справедливо считает ее представительницей знатного семейства.
Девлет Герай I, один из наиболее могущественных крымских ханов, имел значительное черкесское окружение. Ученые отмечают, что старшая жена этого правителя Айше-Фатьма-Султан происходила «из знатной адыгской семьи». Тестем Девлета Герая (отцом его старшей жены) был князь Тарзатык, сыновья которого, упоминаемые в русских источниках как Татар-мурза и Ахмет-Аспат Черкасские, служили при ханском дворе. Хан-сугра, еще одна ханская жена, была черкесской княжной, а ее брат Алклыч-мирза также находился при ханском дворе. Черкешенкой была и невестка Девлета Герая, жена его сына Исляма Герая, и, соответственно, ее брат Али-мирза служил хану. Главными конюшими у Девлета Герая и у калги Мехмеда Герая были черкесские дворяне Толбулдук и Верхуша Черкасские. В 1564 г. русский посол А. Нагой передал царские грамоты черкесским князьям на ханской службе, к которым московские канцеляристы обращались по заведенной уже на Москве традиции: Ахмет князь Черкасский и Мустафа князь Черкасский.
Некоторые из ханских жен и матерей активно вмешивались в принятие решений, а их пристрастия могли быть отражением внешнеполитических курсов княжеских домов Черкесии. Московский посол в Крыму А. Нагой сообщал, что хан «жалует свою большую царицу Аиша Фатма салтану. думает. со царицею и слушает ее».
При этом подавляющее большинство крымских ханов XVII – XVIII вв. являлись потомками Девлета Герая и Айше-Фатьмы-Султан по линии их старшего сына Мехмеда Герая II (1577 – 1584 гг.). Согласно крымским хронистам, матерью Джанибека Герая II (1610 – 1622 гг.; 1627 – 1635 гг.) и Мехмеда Герая IV (1642 – 1644 гг.) была черкешенка Дурбика, дочь бесленеевского князя Каноко. Ее брат Хакечя упоминается в сообщении терского воеводы П. Ф. Приклонского в 1616 г. как приближенный крымского хана.
Характерной чертой статуса Черкесии было то повторяющееся обстоятельство, что представители крымско-татарской элиты искали в ее пределах спасения от своих более удачливых родственников.
Почти всегда опальный герайский принц спасается не в турецких владениях Крыма, а именно в Черкесии. Поэтому, Черкесию находясь в зависимости от Крымского ханства обладала при этом реальной автономией. Рука хана могла достать знатного беглеца в Черкесии, но для этого было необходимо приложить военные и дипломатические усилия, а успех был не гарантирован. В любом случае, беглец получал передышку, мог отсидеться, заручиться поддержкой османского правительства и уже из Черкесии направиться морем в Стамбул.
Приведем несколько примеров побегов Гераев в Черкесию. Шакай Мубарек Герай, племянник Гази Герая II (1588 — 1608 гг.), из опасения расправы со стороны хана «ушел в страны черкесские и там проживал». Шагин Герай, внук хана Мехмеда Герая II, из опасения расправы со стороны хана Гази Герая II, «убежал в Черкесию». Сам Гази Герай, «опасаясь неминуемого гнева и мщения султанского (османского султана), поспешил выстроить в пределах черкесских укрепленный замок, наименованный Гази-Керманом, с целью заранее запастись убежищем, куда бы он мог укрыться в случае преследования его султаном за самовольную отлучку из венгерского похода в Крым, так что будто бы и умер-то он дорогою в новопостроенное укрепление в Темрюке». Хан Мехмед Герай IV после своего свержения в 1665 г., «помышляя только уже о том, как бы спасти свою голову, покинул свои пределы и прямо бежал в страну черкесов». Представители преследуемой побочной ветви Гераев — так называемые Чобан Гераи, боясь преследований со стороны вышеназванного хана Мехмеда Герая, «бежали к абазам и черкесам». Хан Селим Герай I в юности «должен был спасаться от посягательств на его жизнь в разных местностях Черкесии». Шахбаз Герай, один из сыновей хана Селима Герая, «под предлогом охоты удалился в Черкесию», где дождался своего назначения на пост калги, которое было дано ему прямо из Порты. После смещения с престола в начале 1703 г. «прежней де крымской хан Девлет Гирей с сыном своим кубанским салтаном Бахти Гиреем и с узденями своими ушли в горы к черкесом».
В 1601 г. мансурский бей Батыр-Шах, получивший ранение в венгерском походе, прибыл в Бесленей «к своим черкесским друзьям для лечения». Он поделился с ними информацией о том, что хан Гази Герай, находившийся в состоянии открытой конфронтации с османским правительством, намерен укрыться у Казыя Пшеапшокова.
Матримониальные связи черкесских княжеских династий способствовали усилению внешнеполитического влияния Черкесии, увеличению возможностей черкесской элиты для обеспечения своих интересов в регионе Кавказа и Северного Причерноморья. Благодаря брачным союзам закреплялись военно-политические союзы. Черкесские князья получали доступ к получению военной помощи, огнестрельного оружия. Важным итогом матримониальной политики могло стать снижение военной опасности для черкесов.
Воспитание ханских сыновей черкесскими князьями было своего рода подтверждением вассальной связи. Обратной стороной системы аталыческих связей стала сильная степень втянутости крымских ханов и, в целом, властей ханства во внутриполитические дела Черкесии. Бывшие воспитанники были вынуждены заступаться за своих аталыков или мстить за них. Одним из последствий практики аталычества, при которой ханычи воспитывались в Черкесии, стало формирование аристократического слоя хануко (на адыгейском хъаныкъо «хана сын»). Он формировался не только из тех представителей Герайского дома, которые росли среди черкесов, но и вообще из султанов, поселившихся среди черкесов.